Дима уехал сразу после школы – учиться в шведский университет.
Так ко мне практически контрабандой стала поступать информация о жизни за границей.
Нет, после поднятия советского занавеса со сцены удалились многие мои приятели. Но уезжающие на постоянное место жительства не любили общаться с оставшимися. Первые горячие письма с восторгами сменялись редкими весточками с незнакомыми словами про «страховку» и «вид на жительство», а через несколько месяцев прекращались вовсе.
Дима же просто учился, приезжал на каникулы и с удовольствием рассказывал о тамошней жизни. О том, что в будние дни город засыпает рано. О том, что в университетском «общежитии» не принято постоянно ходить в гости к соседям, как это делается у нас. О том, что на свою стипендию отличника он может купить стереосистему, а не как я – бутылку коньяка.
Я с удовольствием слушал его рассказы, попивая «контрабандную» водку «Абсолют», которая почему-то не требовала характерных для российского потребления шумных выдохов, последующих кряканий и срочного закусывания.
Видимо, из-за отсутствия столь важных ритуалов в университетском общежитии потребляли этот напиток только Дима и его однокурсник-поляк. Славянские души требовали простора и воли, даже среди аккуратного скандинавского пейзажа.
Впрочем, не чурались они и голландской травки, употребление которой полностью избавило Диму от астмы, неизлечимой в Советском Союзе.
С поляком они так сдружились, что решили предпринять совместное путешествие в Германию.
Взяли билеты на поезд и несколько бутылок «Абсолюта». Выпили, как полагается, «на дорожку» и отправились на вокзал.
Здание было окружено полицией. По информации неизвестного, там была заложена бомба. Никого не пускали, поезда не ходили.
Команда российско-польских путешественников выпила еще. Решимость оказаться в Германии никак не проходила. И тогда было принято стратегическое решение ехать на такси.
Первый же из стоявших на привокзальной площади таксомоторов согласился отвезти студентов. Устроившись на заднем сиденье, они наконец-то выпили «с отъездом».
Таксист оказался тоже поляком, причем очень разговорчивым. За бесконечными историями и байками путешествие проходило незаметно. Даже – абсолютно незаметно, если учитывать запасы водки. Настолько, что Дима и не заметил, как отключился.
Самое страшное – открыть утром глаза, с огромным трудом преодолевая себя, и не узнать помещение. В этот момент в голову вонзается мысль, что открывал ты их зря. Что еще минуту назад всё было хорошо. То есть – всё было плохо, но понятно. А теперь – ничего не ясно.
Очень болела голова, лежавшая на незнакомой подушке незнакомой кровати, находящейся в незнакомой комнате. Дима пошевелил пересохшими губами и едва слышно задал куда-то в пустоту враждебного пространства очень простой, но риторический вопрос:
— Где я?..
Тут же послышалось шарканье шагов и над Димой нависло незнакомое лицо. Несколько секунд они пристально разглядывали друг друга. Потом незнакомое лицо старательно произнесло на ломаном русском понятные, но страшные слова:
— Как это где?.. В Польше!