Почему-то презервативы не относятся у нас к интимной сфере. Всё, что внутри и снаружи них – относится. А сами они – нет.
Поэтому любые рассказы и обсуждения становятся совместным достоянием всех, имеющих уши.

Еще в школе моей классной руководительнице (и учителю английского языка) не слабо было заявить во весь голос на уроке:
– А значение глагола «to preserve» объяснит вам Ехилевский…
Она считала меня ловеласом. Я ей потом отомстил, заставив понервничать.
Во время многодневной поездки всем классом в Ригу девочки не пришли ночевать в свой номер.
– Ехилевский, у нас в классе детей не будет? Бог миловал? – опять же во всеуслышание спросила она наутро.
– Нет, бог не миловал, – грустно сказал я и выдержал театральную паузу, во время которой «классная» позеленела. – Это я миловал!

Я настолько уверовал в «невинность» презерватива – как слова, так и предмета – что не стеснялся дома держать «изделия №1» на видном месте.
Как-то раз ими заинтересовался маленький брат. Я объяснил, что это «такие скафандры для защиты». И долго был горд своей остроумной находкой.
А потом заболел. Ожидал в гости девушку. И попросил маму вместе с другими необходимыми в подобной ситуации вещами купить в аптеке презервативов.
Каково же было удивление общественности, когда тонкий детский голосок произнес:
– Мама, а зачем ты покупаешь брату скафандры? У него же там много скафандров – купи лучше мне!

Но самый большой конфуз произошел на моем дне рождения.
Игорек долго расспрашивал, что подарить. Этот ужасный вопрос нужно добавить к списку извечных русских вопросов – «что делать?» и «кто виноват?». Потому что на него никогда нет ответа.
Устав от борьбы, я сказал первое, что пришло в голову:
– Подари презервативы!
И, естественно, тут же забыл об этом.

Гости прибывали и прибывали. Родители суетились по хозяйству. Бабушка и дедушка бродили в ожидании.
Раздался звонок и на пороге появился Игорь…
Сначала мне показалось, что в руке он держит воздушный шар. Но через секунду я понял, что это раздутый до невероятных размеров презерватив, нафаршированный своими еще не открытыми собратьями. Их было штук 100. Или 200…
В квартире повисла нехорошая тишина.
Бабушка и дедушка оторопело уставились на подарок.
– КондоминиМум, – сказала мама.
– Игорек, а ты долго их тут на лестнице расфасовывал? – спросил папа.
– Зачем? – удивился Игорь. – Я так из дома ехал…