1. Удочка

Отец решил показать мне, как ловят рыбу. Хотя я — не просил.
До сих пор это остается одним из двух случаев, когда я держал в руках удочку.
Мы подошли к озеру и собрали в единое целое кусочки бамбука. Я думал о том, что когда-то это было растением, а теперь — предмет.
Солнце, скажем так, пыталось светить. Ветра не было.
Я простоял минут пятнадцать, держа в руках растение-предмет с привязанной на конце леской. Рыба, естественно, и не думала «клевать». По моим детским рассуждениям, это было нормально. Я бы тоже не полез за мороженым под надвигающийся автомобиль.
Становилось скучно.
Но в этот момент на берегу появилась РыбИнспекция или РыбНадзор, что-то вроде того.
Ответственные чиновники с рвением занялись составом преступления, который был налицо. Действительно, страна кормила целое ведомство, чтобы пятилетние мальчики не могли постоять с кусочком бамбука на берегу озера.
Это была моя первая и, к сожалению, не последняя встреча с людьми в форме.
Я испугался. И на вопрос «чья это удочка?» ответил, в общем-то, правду. Я сказал: «папина».
Папа урегулировал конфликт с местной «властью», но очень на меня обиделся за предательство и долго со мной не разговаривал.
Больше я на эту удочку не попадался.

Бери вину на себя. Вини себя.
Со своей виной можно жить. С чужой — никогда.

2. Автомобиль

Мы путешествовали по Литве.
Мне нравилось путешествовать, поскольку по утрам не давали кашу, а ложиться спать можно было поздно.
Вообще, кормили не «по часам», как у бабушки, а когда придется.
Более того, однажды мне довелось питаться в баре, где мне разрешили выпить кофе. Кофе мне не понравился, а то, что разрешили — очень понравилось!
Что было плохо — так это хождение по магазинам. Меня совершенно не интересовало, что кофемолку можно достать только в Прибалтике. Тем более, что к загадочному «кофе» я охладел, а игрушки мне все равно не покупали.
Не стал исключением и Каунас. Брусчатка быстро надоела, извилистые улочки приелись. Из местных достопримечательностей оставалось осмотреть большой Универмаг.
И там я увидел его! Размером с ботинок, РуссоБалт 1906 года, пластмассовый, со съемной крышей! На тот момент не было вещи, которую я желал бы сильнее!
Но мне было отказано. Причины я понял позже — техническая интеллигенция могла позволить себе РуссоБалт в 1906 году, но не в 1980-м.
Я убежал из Универмага и стоял, прислонившись лицом к дереву.
Из магазина вышел отец и поставил яркую машинку на брусчатку Ратушной площади.
Я присел на корточки. Слезы навернулись на глаза.
Солнце — садилось.

Делай для других то, что не можешь сделать.
То, что ты можешь сделать, — ты делаешь для себя.

3. Еще раз автомобиль

С бабушкой и дедушкой мы были в Севастополе.
Дедушка — в командировке, бабушка — со мной на отдыхе. Ребенок должен был загореть, научиться плавать и поесть фруктов. С тех пор я ненавижу фрукты, больше не предпринимаю попыток научиться плавать и всегда сгораю на солнце.
Дедушка, мой моложавый, заводной дедушка, с которым можно было поиграть, был всегда на работе.
Бабушку занимали, в основном, продукты питания. Однажды я даже предпринял попытку самостоятельно добраться домой, решив, что бабушка меня бросила. Я до сих пор не понимаю, как можно час покупать полкило творога.
Одним из главных моих развлечений на данном курорте была езда на служебных машинах дедушки. Мне нравились военные черные «Волги», мне нравились «УАЗы» с брезентовым тентом… Каждой такой поездки я ждал с замиранием сердца. Матросы-водители уже знали меня и с удовольствием показывали устройство автомобиля, а некоторые разрешали посидеть за рулем.
Поезд из Севастополя уходил рано утром. Естественно, везти нас на вокзал должна была служебная машина. С тем самым водителем, который разрешал порулить.
Я уже ложился спать, когда дедушка вернулся с работы. И сказал, что машина попала в аварию.
Я так расстроился, что в сердцах сказал: «Ненавижу матросов!»
Это был единственный раз, когда я обидел дедушку. Сам того не желая, не понимая, чем.
Действительно обидел, потому что он воевал, он был матросом. Сильно обидел, надолго. Он переживал несколько дней.
А это расстроило меня куда больше, чем сорвавшаяся поездка. Я тоже переживал. Я думал об этом неделю.
И теперь думаю, когда прихожу на кладбище.

Высказывая обидное, ты не знаешь, кого обидишь.
Не обижайся, если это будешь ты сам.